Архитектура в кино
Десять интересных фильмов, в которых созданное режиссером пространство выступает одним из главных действующих лиц
Как ни странно, архитектура и, шире, пространства, выступающие фоном или даже соучастником драматического действия в кинематографе, запоминаются сильнее и глубже, хоть и не всегда осознанно. Все дело в том, что в архитектуре мы живем и не замечаем ее так же, как не замечаем того, что ходим и дышим. Пространство, в котором развертывается художественная драма, переживается в рамках будничного наблюдения. В том или ином виде архитектуру можно встретить почти в любом фильме, но есть особые случаи: когда замысел режиссера требует появления уникальной среды, мы обнаруживаем в фильме целые города и даже планеты.
1. «Метрополис» (1927) Фриц Ланг
2. «Время развлечений» (1967) Жак Тати (HD 1080!)
3. «Бразилия» (1985) Терри Гиллиам
4. «Гаттака» (1997) Эндрю Никкол
5. «Бегущий по лезвию» (1982) Ридли Скотт
6. «Шоу Трумана» (1998) Питер Уир
7. «Догвилль» (2003) Ларс фон Триер
8. «В прошлом году в Мариенбаде» (1961) Ален Рене (Ален Роб-Грийе)
9. «Кин-дза-дза!» (1986) Георгий Данелия
10. «Лестница Родченко» (2015) Наталья Меркулова
1. «Метрополис» (1927) Фриц Ланг
Первым фильмом, в котором вымышленный город играет важную роль, стал «Метрополис». Его задача — показать, что весь мир — это пространство борьбы классов за гегемонию и средства производства.
В «Метрополисе» средства производства — это средний уровень трехслойного города, гигантские машины, обеспечивающие его жизнедеятельность. Работу самих машин обслуживают рабочие, живущие на нижнем уровне, под землей. А над ними всеми существует верхний слой — беззаботной и освобожденной от труда (благодаря машинам и рабочим) буржуазии. В фильме конфликтуют три направления, существующих в этот момент в архитектуре, — ар-деко, экспрессионизм и функционализм.
Ар-деко — стиль города буржуазии, и эта часть «Метрополиса», конечно, списана с Нью-Йорка, только увеличенного во много раз так, чтобы в нем возникли вторые, третьи уровни, летали самолеты, появились мосты между домами и так далее. Функционализм — стиль для города рабочих, хотя он фрагментарно появляется и в верхнем городе в нескольких небоскребах. Но именно на подземном уровне мы встречаем ставшие типичными уже во второй половине XX века «коробки» — дегуманизирующее, гомогенизирующее жилье без каких-либо признаков декора или связи с контекстом. Причем интересно, что, скорее всего, эти дома — своего рода экстраполяция, предсказание. Ни реальные рабочие трущобы в это время, ни экспериментальные модернистские дома, например, в образцово-показательном поселке Вайсенхоф (тоже 1927 года), в котором строили идеологи функционализма Ле Корбюзье, Гропиус, Мис ван дер Роэ и другие, так не выглядят.
Но и этот «роскошный» квази-Нью-Йорк и «страшные» рабочие кварталы под землей — только фон, контрапункт. Ведущая роль в фильме у экспрессионизма, и в первую очередь — у циклопической Вавилонской башни. В ее облике легко увидеть отсылки к таким образцам архитектурного экспрессионизма, как работы Эриха Мендельсона (например, астрофизическая лаборатория, известная как «Башня Эйнштейна» в Потсдаме), второй Гетеанум Рудольфа Штайнера или Стеклянный павильон Бруно Таута, построенный еще в 1914 году. Именно экспрессионизм (потому что только он на это и способен) становится выражением тех неуправляемых, едва сдерживаемых сил, которые пронизывают город снизу вверх и которые в конце концов его губят.
2. «Время развлечений» (1967) Жак Тати
Для фильма «Время развлечений» был построен почти целый город, призванный изображать «современный» Париж. Город получил название Тативиль, и отчасти это была пародия на строящийся район Дефанс, хотя сам Тати говорил, что выбирал только лучшие образцы архитектуры этого времени. Стилистически это торжество функционализма, «интернационального стиля», здания-близнецы, призмы разных пропорций; на деле — гигантские макеты-стены, расставленные вдоль улиц Тативиля. Уже одного этого было бы достаточно для внесения «Времени развлечений» в наш список.
Но главное достижение в другом. Тати переводит разговор о городе с языка имитации форм и стилей на язык ощущений. Цвет, звук, касание, запах — с их помощью Тати строит всепроникающую среду «ультрасовременного» города. На первый взгляд это идеально стерильное пространство, в котором доминирующие цвета — серый, стальной. Настолько, что в некоторые моменты фильм можно даже принять за черно-белый. Стекло, металл, синтетика, пластик окружают героев везде: в аэропорту, в офисном здании, на выставке бытовой техники и мебели, в многоквартирном доме, в модном кафе.
Все действующие лица внутри этой среды вроде бы бесконечно наслаждаются этой модностью и стерильностью — или же талантливо притворяются. Но пристальный взгляд дает возможность понять: этот модный город не так уж прост, в нем много ловушек, игр, абсурдных ситуаций. Стекла — это идеальный материал для шуток: герои не понимают, куда бежать в отраженном пространстве, не замечают стеклянную дверь и разбивают ее лбом. Рев машин, стук каблуков, звон лифтов, хлопки дверей, треск неона постоянно заглушают разговоры героев (к тому же часто оказывающихся за стеклом, как в аквариуме). Этот город под предлогом наслаждений и комфорта строит лабиринт, в котором настоящие отношения людей и с собой, и с другими оказываются растворены в этом шуме, свете и стекле — как и настоящие достопримечательности: Триумфальная арка мелькает в створке открывающейся двери, Эйфелева башня едва виднеется на горизонте, мимолетные встречи не перерастают в романы, а старых друзей уносит река автомобилей.
3. «Бразилия» (1985) Терри Гиллиам
В «Бразилии», как и во многих футуристических фильмах, мы обнаруживаем город, раздираемый классовыми противоречиями — богатых и бедных. Но средний слой оказывается занят уже не механической машиной, а бюрократической. Она так же угрожает попавшим в нее людям дегуманизацией и отчуждением, но «действующая сила» другая — это не поршни и пар, как в «Метрополисе», а абсурд: люди, существующие по документам, но не в реальности, «новояз», которым маскируется страшное и глупое, некомпетентность и интриги, бессмысленность и запутанность, как у любого бюрократического аппарата.
Основной архитектурный стиль здесь — ар-деко, причем легко угадать даже его конкретные источники — это нью-йоркские и чикагские небоскребы, такие как Эмпайр-стейт-билдинг и Крайслер-билдинг; заметно сходство с некоторыми московскими высотками и жилой архитектурой сталинского времени. Архитектурные стили здесь не сигнализируют о неравенстве жителей города — все живут примерно в одной среде, попроще или побогаче. Но видно, что на улицах бедных кварталов темно, пусто и грязно — высокие небоскребы и переходы между ними скрывают солнце, делать здесь нечего, поддерживать чистоту смысла нет. Определенный уровень благосостояния в обществе достигнут: так, все герои живут в отдельных квартирах, обставленных вполне годной мебелью, и есть к чему стремиться — в магазинах продается новая бытовая техника, которая в избытке имеется и в квартирах героев. Правда, работает эта техника из рук вон плохо, как и все остальное в этом городе, подчеркивая абсурдность жизни в нем — как и трубы коммуникаций, свисающие с потолка не только в бедных, но и в роскошных интерьерах. Ничего улучшить в этом кафкианском мире нельзя, и даже бороться особенно не с чем — можно только сбежать в поля и жить там дикарями.
4. «Гаттака» (1997) Эндрю Никкол
«Гаттака» — один из самых научно-достоверных фильмов современности — предельно выдержанная картина, с безупречно (вос)созданной атмосферой того параллельного «будущего, которого никогда не было». Будущего с электромобилями дизайна середины ХХ и компьютерами начала XXI века, архитектурой в стиле Райта и Ле Корбюзье и портативными определителями личности по ДНК. Сейчас для этого жанра есть специальный термин — ретрофутуризм. Фильм снят в геометризованных декорациях зданий интернационального стиля 1950-х с использованием цветовых фильтров, на которых оператор Славомир Идзяк начал хорошо специализироваться, работая у Кесьлёвского. По мнению специалистов, будущее в «Гаттаке» представлено как «пятидесятые с новейшими технологиями». Само название «Gattaca» — последовательность нуклеотидов, входящих в ДНК. Став иконой биопанка, «Гаттака» вошла в категорию тех фильмов, которые должен непременно посмотреть любой поклонник умной, пускай и местами абсурдной фантастики. Фильм был номинирован на «Оскар» за «лучшие декорации».
5. «Бегущий по лезвию» (1982) Ридли Скотт
Лос-Анджелесу постоянно приходится выступать в фильмах про будущее в роли самого неприятного места в мире. Отчасти виной тому именно «Бегущий по лезвию», где Лос-Анджелес будущего (2019 года) — образцовый для жанра киберпанк город-антиутопия. Однако если снять с него футуристический слой, то под ним обнаружится вполне обычный для нашего времени мегаполис. В 2019 году в нем стоят гигантские небоскребы — символ технологического прогресса, который оставляет внизу тех, кто менее удачлив, и возносит к небесам тех, кто во власти и при деньгах. Технологии оформляют и закрепляют неравенство: от положения в обществе зависит объем и новизна технологических решений, доступных индивиду. Высшие слои общества живут в роскоши, обеспеченной доходами от развития и предоставления технологий всем остальным. Средний класс то ли пытается добраться до технологий, то ли запутался в них и не может выбраться. Есть и низшие классы, живущие «как в каменном веке». И главные герои — исключенные, парии — собственно репликанты, исключенные и в социальном смысле, и даже физически: удаленные с Земли в космос. В этом городе можно встретить даже представителей «креативного класса», которые ведут себя так же, как их коллеги сегодня: селятся в домах «с историей» в старой части города, пока «нормальные» люди ютятся в небоскребах. Но некоторые условности не побороть: как и в «Метрополисе», здесь есть своя Вавилонская башня — штаб-квартира компании, производящей репликантов. И хотя это самый большой и, наверное, самый сложный небоскреб, доминирующий над городом, по форме он напоминает скорее зиккурат, а в некоторых деталях и в интерьерах мы безошибочно узнаем ар‑деко.
6. «Шоу Трумана» (1998) Питер Уир
Сюжет фильма построен на том, что всё вокруг главного героя — ненастоящее. А вот снимали «Шоу Трумана» не только в павильоне, но и в реальном, хотя и необычном городе Сисайд в штате Флорида. Построенный в конце 1970-х — начале 1980-х годов на триста с лишним семей, он стал одним из первых воплощений идей «Нового урбанизма»: небольшие кварталы, малоэтажная застройка, все можно обойти пешком, за углом и школа, и магазин.
Отцам-основателям города удалось привлечь к работе известных архитекторов, главным образом постмодернистов, и город застроен вариациями разной степени ироничности на тему американской колониальной и американской и английской курортной архитектуры, включая, например, коттедж по проекту Притцкеровского лауреата Альдо Росси (три спальни, сейчас выставлен на продажу за 11,8 миллиона долларов). Опрятные, белые, бежевые, сиреневые домики с колоннами и белыми заборчиками, красные мощеные или засыпанные гравием дорожки, машины почти не нужны, автобусы ходят по расписанию. В центре — немного общественных зданий, напоминающих что-то итальянское, но тоже в постмодернистском ключе: то фронтон где-то, то арочка, то колонна, врезанная в угол дома.
В определенном смысле «Шоу Трумана» иллюстрирует и важный переход в понимании городов, начавшийся с конца 1960-х годов, например, благодаря трудам Анри Лефевра: «Право на город» (1968), «Производство пространства» (1974). Это взгляд на город как на социальное пространство, которое не может быть идеальным и контролируемым — оно должно быть хаотичным, конфликтным, даже опасным. На этом фоне дистопические миры Бразилии, Лос-Анджелеса будущего и даже планеты Плюк оказываются более человечными.
7. «Догвилль» (2003) Ларс фон Триер
«Догвилль» — это пример работы с минус-приемом: мы ждем архитектуры, а ее не оказывается. Пользуясь чисто театральным приемом, создатели фильма обозначают город белыми линиями и надписями на полу. Поразмышлять о таком свойстве архитектуры, как материальность, — такую возможность сценография, построенная на дематериализации, тоже создает. Во-первых, хотя стен и крыш почти нет, некоторые детали строений Догвилля остались. То кусок стены, то мебель, забор, висящий в воздухе кусок колокольни — все это позволяет без всякого труда «достроить» в уме весь потертый деревянный городок у заброшенной шахты. Умирающий моногород, как сказали бы мы сегодня.
Выбранный художественный ход — сделать максимально абстрактную, условную сценографию — помогает увидеть возникновение этой социальной структуры как независящее от каких-либо конкретных обстоятельств, как «зло», присущее человеку и обществу в силу нашей природы. Не устройство города виновато в том, что одни эксплуатируют других, а устройство самого человека. Об этом же говорит архитектор Рем Колхас, один из главных теоретиков сегодня: «Люди могу жить в чем угодно. И они могут быть несчастны или испытывать восторг в любых зданиях. Все больше и больше я думаю, что архитектура не имеет к этому никакого отношения».
8. «В прошлом году в Мариенбаде» (1961) Ален Рене (Ален Роб-Грийе)
Этот фильм немного выделяется из общей темы, но его ни в коем случае нельзя обойти вниманием. «В прошлом году в Мариенбаде» — один из наиболее формалистичных и авангардных экспериментов в киноискусстве. Мелодрама с нелинейным повествованием, исследующая процессы памяти. Герои «нового романа» затеряны в бесконечных анфиладах барочного дворца и пустынных аллеях регулярного парка. Картина, во многих отношениях выдающаяся, в том числе как пример взаимодействия эстетики высокого модернизма и форм старой архитектуры. Среди значимых образов фильма — сцена, в которой два персонажа (и камера) быстро покидая замок, сталкиваются с картиной, на которой изображены фигуры в геометрически выстроенном саду, при этом если люди отбрасывают длинные впечатляющие тени, то от деревьев теней нет.
9. «Кин-дза-дза!» (1986) Георгий Данелия
Если искать отечественный фильм, в котором создавался бы новый мир — в том числе и средствами архитектуры, — то это будет именно история о нечаянном путешествии московского прораба Владимира Николаевича и студента Гедевана на планету Плюк. Плюк — это типичный постапокалиптический мир. Герои пользуются довольно сложными, хотя и нелепо выглядящими средствами передвижения, но нигде не видно заводов, на которых производилась бы сталь для пепелацев, или лабораторий, в которых разрабатывалась бы новая модель гравицапы. Все это — остатки цивилизации, потерпевшей катастрофу.
С точки зрения архитектуры на планете Плюк все просто. Это материальный мир, идеально подходящий для опустившихся, но при этом вполне одухотворенных персонажей, — мир советской котельной. Так выглядят все пространства: и внутренности пепелаца, и дворец ПЖ (часть съемок проходила в строящемся московском метро). Здесь убогость, обшарпанность, истощенность любого материала или предмета — ржавость, грязность, скрипучесть — это индустриальное и отчасти пародийное отражение темы руин, такой популярной, например, в XVIII–XIX веках, когда античные руины стали регулярными героями в живописи и графике, а фальшивые руины стали специально строить в парках. Каменные руины напоминают о высшем взлете цивилизации — Античности, за которым последовал упадок — Средние века. О чем напоминают руины металлические? Да о том же. Впрочем, любые руины призваны вызывать схожий спектр эмоций и культурных реакций: ностальгию по утраченному величию, размышления о бренности всего сущего.
10. «Лестница Родченко» (2015) Наталья Меркулова
Еще один интересный отечественный «архитектурный» фильм. К сожалению, количество знаков ограничено, поэтому подробнее о нем — или в комментариях к фильму или здесь: https://vk.com/wall-52526415_39409
Подготовлено сообществом @arttraffic2 по материалам arzamas.academy и своим материалам